Кот, который приезжал к завтраку - Страница 64

В тот же миг грянул ещё один сокрушительный удар грома. Дождь хлестал по зданию, лампы ежесекундно мигали, но они всё-таки сыграли партию. Пристрастие Коко к белым пятнышкам дало на этот раз такие слова, как джек (складной нож), вилла, беда, клика и навязчивое залив. Как раз когда Квиллер старался составить слово из 5/6, 6/6, 0/1, 5/5 и 2/3, раздался легкий стук в дверь.

За дверью стояла в своём кафтане Лиз, держа керосиновую лампу.

— Извините, что беспокою вас, — сказала она, — но не покажете ли вы мне, как зажечь эту лампу в случае неприятностей с электричеством? — Она подала ему коробку кухонных спичек. — Они прилагались к лампе.

— Входите, — резко сказал он, — и закройте дверь, чтобы кошки не сбежали. В штормовую погоду они иногда сатанеют. — Он снял стеклянный колпак, выкрутил фитилек и попытался зажечь спичку. — Эти не годятся. Они сырые. Давайте попробуем мои. На островах вечно сыро. Ботинки размякают, гвозди ржавеют, крекеры не хрустят, а спички не чиркаются. Вы должны об этом знать — не первое лето здесь проводите.

— Никогда не было никаких проблем, — сказала она. — Кондиционер контролировал влажность.

Спички в свадебном номере оказались столь же сырыми.

— Ничего себе шуточка, — проворчал он, — если в заведении тридцать керосиновых ламп и ни единой спички.

— Не найдётся ли у кого-нибудь зажигалки?

— Только не в гостинице «Домино»! Ни зажигалок, ни автоматического оружия, ни наркотиков. Слышали о ночном пожаре?

Лиз печально кивнула:

— Женщина, которая погибла, была дочерью нашего стюарда. Бедняга чуть с ума не сошел. Когда мы росли, она мне была вроде старшей сестры, а сегодня утром я услышала кое-что потрясающее.

Она облизала губы и опустила глаза.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал Квиллер. — Не хотите ли стакан воды? Это все, что я могу предложить.

Она присела на краешек стула и сделала крохотный глоток.

— Где вы слышали эти потрясающие новости?

— Я была в конюшне, в стойле у Скипа — выдавала ему ежедневную порцию ласки. Он такое любящее животное! И услышала, как в кучерской горячо спорят двое мужчин. Голоса я знала. Один принадлежал моему брату, другой — нашему стюарду. Они всегда относились друг к другу приятельски, и страшно было слышать, как они кричат друг на друга. Знаю, подслушивать — дурной тон, но Джек никогда не питал ко мне ни малейшего уважения, и вины за собой я не чувствовала.

— Вы поняли, о чем они спорили?

Не успела она ответить, как прямо над головой грянул мощный раскат грома. В комнату просочилась фиолетовая вспышка — и лампы погасли! Лиз невольно вскрикнула.

— Ну, понятно, что это такое! — сказал он. — Нам надо спуститься вниз. У меня есть фонарик. Перейдем через коридор и возьмем ещё один у вас в комнате — и надеюсь, у Бамба найдутся сухие спички.

Ник встретил их у подножия лестницы.

— Идёмте в нашу квартиру. Мы зажигаем лампы. Извините уж. Нам бы стоило заиметь генератор, да так много других вещей надо сделать и купить!

— Квилл, — окликнула его Лори из дверей офиса, — почему бы тебе не принести вниз Коко и Юм-Юм?

Следующие пять часов четверо людей и двое четвероногих спутников жались друг к другу, покуда дождь штурмовал здание, а ветер визжал в древесных вершинах, как сотня гармоник. В высшей точке шторма, когда турбуленция оказалась прямо над островом, гром стал серией взрывов один другого громче — от них содрогалась земля. Были мгновения, когда здание трясло настолько, что дребезжали стекла и перекашивались картины. В такие мгновения Лори сидела безмолвно, закрыв глаза, и шевелила губами, стискивая в поисках защиты Коко. Квиллер держал Юм-Юм, бормоча ей ласковые слова. У обеих кошек были широко раскрыты глаза, а уши у них диковато вращались.

Ник достал кувшин красного вина, сказав:

— В таком положении мы свободно можем и надраться.

Квиллеру пришлось собрать всю силу воли, чтобы не поддаться соблазну.

— Да когда же это кончится? — крикнул он сквозь грохот.

— Идёт к концу.

Теперь между раскатами грома проходило по несколько секунд, а то и по целой минуте, ослабли и фиолетовые вспышки, но дождь всё ещё бомбардировал здание. Временами слышался оглушительный треск, когда отламывалась древесная ветвь, а за ним следовал сотрясающий удар — ветвь валилась на крышу. Никто об этом не говорил, но все, верно, думали: «Что если дерево пробьёт крышу? Что если тонны воды хлынут внутрь здания?»

Можно стало говорить и быть услышанным, хотя беседы как таковой и не было — просто произнесенные вслух мысли:

— Это всё ещё похоже на паровоз, с ревом несущийся мимо!

— Древние боги острова рычат и скалят зубы.

— Слава богу, что мы отослали детей на материк!

— Им и там достанется.

— Вы когда-нибудь видели что-нибудь страшнее?

— У кошек всё тип-топ. Коко, правда, возбуждён.

— Юм-Юм непрерывно дрожит.

— Ты смотрел на измеритель ветра, Ник?

— Измеритель сломало. Наверно, дошло до сотни.

— Интересно, высоко ли поднялась вода в озере?

— Если она достигнет уровня дороги, нас может и смыть.

— Кто-нибудь читал «Большой ветер на Ямайке»?

Иногда на какой-то благословенный миг ветер приостанавливался, потом возобновлял атаку с другой стороны. Когда в самые-самые ранние часы утра сумятица прекратилась, в комнате воцарилось ошеломленное молчание.

— Кто хочет есть? — спросила Лори.

Спать — вот о чём страстно мечтал каждый. Керосиновые лампы были погашены, и фонарики повели переживших бурю через тёмные комнаты.